Колонки

Новый год! Дед Мороз въезжает в города и сёла на звенящей бубенцами тройке лошадей… А почему, собственно, на лошадях, когда едет он к нам из самых-самых северных лесов, если вообще не из тундры? Про северный полюс я уж не говорю: лошади и в тундре как-то плохо выживают. Вот Санта-Клаус: всё чин по чину, на северном олене...

Они – знак нашего времени. От Москвы до самых до окраин обитают эти  нестандартные люди, удалившись от своих сограждан. Когда- то  они  жили, как все. Учились в школе, создавали семьи, работали в разных профессиях. Но что-то сломалось в линии судьбы, и стали они другими. Людьми без постоянного места жительства. Бомжами.

Эти стихи Ян Бруштейн написал специально для «Плёсского вестника».

Разные были времена, разные были и порядки. Плёс высочайшим повелением стал уездным городом в 1778 году. В это время были созданы, выражаясь современным языком, и правоохранительные органы.

В тихом послевоенном Плёсе все постепенно приходили в себя. Наши мамы и папы недолго пожили около своих родителей. Многих из них послали восстанавливать разрушенные большие города, а внуки, которых там было негде устроить, остались с бабушкой. Не знаю, как эта хрупкая седая женщина смогла управиться с шестью внучатами в доме без водопровода, газа и канализации. Наверное, благодаря железному характеру и стойкости русских женщин.

Любая газета считает своим долгом написать о том, мимо чего нельзя пройти именно в данный момент – будь то событие или застарелая проблема. А у нас сегодня – повод вспомнить о «граде Чувиле», легендарном предшественнике Плёса. Повод серьёзный. Дата круглая. Ровно 25 лет назад старинная легенда перестала быть легендой и получила реальное, вполне материальное воплощение.

В городе событие: приезжает выставка Ильи Глазунова. В музее идет срочный косметический ремонт, вокруг возникают постоянные интеллектуальные вибрации. Все организуется по высшему классу, вход на открытие только по пригласительным. В кассу музея впервые за его историю выстроилась очередь.

Много известно о плёсских достопримечательностях. Но одна из таковых мало замечена: это ключи, родники и колодцы. Плёс построен не только на горах, но и на родниках, во множестве пробивающихся из-под земли.

Приехала мама, и весь вечер они говорили с бабушкой, как я поеду завтра в Приволжск. Мама договорилась с Ваней Яровым, что он возьмёт меня на свою лошадь. Меня ни о чем не спрашивали, но я поняла, что наконец-то покатаюсь зимой на лошади и остальные детали меня не интересовали.

В конце июля 1910 года Федор Шаляпин впервые приехал в Плёс, влюбился в эти места и решил построить здесь дом.

В жару женщины и мужчины перестают интересоваться друг другом. То есть не то чтобы все и совсем, но среднестатистические – перестают. Ветреная провидица – уличная мода этот факт демонстрирует вовсю.

1141 год, как древнейшее упоминание о Плёсе, приближает юбилейную дату: в 2016 году город может отмечать своё 875-летие.

Путеводитель в обычном его понимании Плёсу не очень нужен. Плёс надо открывать самому. Одному или с близким другом смотреть на его просторы, упираться в старинные тупички, спускаться и подниматься по тенистым неглавным каменкам. Поражаться контрасту света березо-вых рощ на склонах гор, выходящих к Волге, и сумраку сосен и елей в заовражных лесах. Плёс многозначен. В его природе заложено множество слоев типичной природы России, которые сильно влияют на нераз-гаданную русскую душу и русский характер.

Обычно Плёс связывают с именами многих известных художников, привлекаемых именем Исаака Левитана и заложенной им традицией. Нередки здесь и известные актёры, отдыхающие в санатории их творческого союза. Приезжают и киношники, и музыканты – на самые разные фестивали. А вот из литераторов обычно называют только сына Плёсского городского головы, прозаика, поэта и критика Николая Смирнова.

Были времена, когда люди лечились домашними средствами: ни аптеки, ни больницы, ни лекаря в те времена не было. Первая аптека в губернском городе Костроме появилась только в 1781 году. В Плёс поступило сообщение, что «в Костроме в собственном доме дозволено торговать медикаментами лекарю Петру Говия». До того лекарствами торговали в москательных лавках, и каждый покупал их на своё усмотрение… Все-таки в Плёсе умеют хранить традиции. И ныне в нашем городе нет ни аптек, ни больниц, ни врачей. Но вернемся к истории.

Плёс родился так давно, что даже по поводу века его рождения - что уж тут говорить о годе или точном дне! - есть разные точки зрения.

Рассказ профессора Натальи Мизоновой.

Ивановский философ Михаил Тимофеев, наш колумнист, в своём новом тексте  оценивает и сопоставляет туристические достоинства Плёса и Палеха. Мы публикуем это сочинение просвещённого ивановца в надежде, что оно станет для просвещённых плесян предметом для размышлений и побудит написать в нашу газету. Нам кажется, с профессором Тимофеевым можно и нужно поспорить. В самом деле, зачем обязательно противопоставлять Плёс и Палех? Неужели действительно стоит объявлять конкурентами Исаака Левитана и Андрея Рублёва? В любом случае, обстоятельное обсуждение перспектив развития всеивановского туризма давно назрело. И в качестве затравки для большой дискуссии провокационный текст Михаила Тимофеева подходит как нельзя лучше.

В детстве я не хотела есть. Вид предлагаемых каш и супов и даже пирогов вызывал во мне глухое сопротивление, и бабушке приходилось готовить для меня по очереди два блюда, которые я признавала: яичницу и грибную лапшу.

Насколько угнетены и бесправны в Плёсе автомобилисты, насколько утомлены его булыжными спусками и крутыми горками пешеходы, настолько же вольготно чувствуют себя в нашем городе те, кому повезло сесть в моторную лодку или подняться на борт прогулочного катера-гидробуса. Перед ними открывается целый мир – Плёсская Волга. После робкого начала – обязательной получасовой прогулки вдоль Плёса «от Красной стены до дачи Медведева» – гости Волжской жемчужины, осмелев, устремляются дальше: на «тот» берег, призывно зеленеющий прямо напротив плёсской набережной, и в неизведанные дали вниз и вверх по великой реке.